«Ненастье» (2018) сериал
«Однажды в стране, которой больше нет»
(слоган сериала)
«— Считать любого афганца за брата — это пионерия, так в школе рыжие или косоглазые дружили только с рыжими или косоглазыми. Афган не сделал нас лучше, но он внутри. Ты можешь себе говорить: «этот парень был в Афгане, значит, я буду ему верить». Не потому, что «афганец» — значит «хороший», а потому, что тебе нужно кому-то верить. Б*га-то нет, и коммунизм мы решили не строить. А причина, чтобы верить другим, всё-равно нужна.»
(монолог из сериала)
Я искренне уверен, что далеко не все попавшие на войну солдаты являются убийцами и подонками в душе, мечтавшие «на гражданке» о долгожданной возможности уничтожать себе подобных и с упоением принявшиеся за эту нелёгкую работу, лишь представилась такая возможность. Безусловно, есть и такие, но для них всегда найдётся способ полегче, чтобы вкусить запретный плод чужой боли и смерти, те же правоохранительные органы или так называемые военные компании с удовольствием примут в свои ряды новоявленных адептов смерти. Большинство же людей, как мне видится, до войны были самыми обычными гражданами, державшими себя в руках приобретённой морали и навязанных обществом принципов, которые считали правильными и важными. «Не убий» или «не укради» почитались ими как аксиомы, страх перед неминуемой расплатой останавливал их от совершения преступлений, а жизнь постороннего человека ценилась выше фляги спирта или новых кроссовок.
Попав же в гущу сражения, эти вчерашние добропорядочные граждане своей страны с удивлением обнаружили, что вдолбленные в них с детских лет лозунги типа «миру — мир» здесь не работают вообще, а на вопрос «можно ли убивать других людей» существует лишь один верный ответ. Можно и даже нужно, более того — ты должен убивать, иначе умрёшь сам, от рук противника или союзника. «Война, брат. Надо.» Вот тут и ломается психика, обнажая растянутые и надорванные струны духовного равновесия и являя всему миру то, что потом назовут «афганским изломом» или «вьетнамским синдромом». Ломается почти у всех, кроме тех маньяков, которых я упомянул ранее, там и не было ничего, чтобы ломаться. Но и им на войне быстро находится применение: должен же кто-то расстреливать бывших сослуживцев и жестоко пытать мирных жителей, дрищи такую работёнку не сдюжат, тут нужны люди покрепче. Пришли нам ещё кувалд, великий фюрер, прежние мы изломали о хребты предателей! А обычные солдаты продолжают жить обычной жизнью, лишь пофиксив слегка свои заповеди — «не убий» теперь звучит «не убий своего», «не укради» теперь «не укради у своих», и так по списку. Разделение людей на «legal-alien» останется с ними на всю жизнь, если повезёт выжить, конечно же.
Как показывает практика, скорость адаптации солдата к войне во многом зависит от количества пропаганды, полученной и впитанной им загодя. Моральный дух очень важен для поддержания боевого состояния, особенно в том случае, если ты являешься солдатом армии-агрессора, жителем страны-изгоя, управляемой фюрером-преступником. Тут за дело берутся доморощенные пародии на Геббельса, уверяя паству в её б*гоизбранности, великом прошлом и не менее великом будущем (про унылое настоящее упоминать не рекомендуется, могут шмальнуть сгоряча). И плевать, что солдат вусмерть закредитован, до усрачки запуган всесильными полицаями, живёт в конуре и ни разу не видел унитаза. «Ты солдат армии могучего Мордора, выше нас только горы, после нас тишина!» Накачка должна идти постоянно, чем больше лжи — тем острее солдатику хочется верить хоть кому-то, а эти кто-то вроде как «свои», да?.. Они же «наши», а значит, за меня?.. Ведь не бывает же такого, чтобы я для всех был «чужим», правда ведь?..
И да, сумевшим выжить в мясорубке и вернуться домой придётся ой как тяжело, прямо хоть завидуй тем, кто остался лежать на полях сражений. На долгожданной гражданке система «свой-чужой» постоянно глючит и сбоит, ведь она работает совсем по другим алгоритмам и протоколам, нежели ставшая родной и привычной армейская. С удивлением и недоумением бывшие «воины-интернационалисты» осознают, что для многих говорящих с ними на одном языке и живущих в одной стране людей они очень даже «чужие». Нет, в них не стреляют при одном лишь появлении «воинов» в обществе, позабытая было аксиома «не убий» пока действует, но подчёркнуто сторонятся и всячески избегают контактов. «Своими» остались лишь те, кто вернулся вместе с тобой, кто на своей шкуре испытал излом и понимает значение известных лишь вам словечек и терминов. А вот и новый излом подоспел: теперь все вокруг «чужие», а значит, нужно приспосабливаться жить в изменившейся оперативной обстановке. Бесноватый фюрер издох, самых громкоголосых глашатаев суетливо и не без злорадства колесовали у свежевырытого бункера, а власть в стране перешла в руки тех, кто сумел найти повод откосить от участия в войне.
Человек существо стадное, поэтому выход из ситуации напрашивается сам собой — сплотиться вокруг нового фюрера, теперь уже выбранного коллективом «воинов» и уж точно «своего», и продолжать ставшую привычной жизнь. Ну да, там воевали с «духами», а тут будем воевать против «коммерсов», какая разница?! Главное — что кругом все свои, что запрета мародёрить и насильничать не поступало, что заунывно-печальная песня «вчера погиб мальчишек взвод» играет на магнитофоне громче нарочито-жизнеутверждающих «двух кусочеков колбаски». Кто там вякнул, что мы фашисты?! Ты чо, бля, а?! Н-на тебе, сука, н-на! Ты знаешь, какие мы герои, через что нам пришлось пройти?! Давай сюда свои деньги, и женщину, и квартиру давай, и фонтан! Страна должна знать своих героев, не позволим забыть, можем повторить. Знакомая риторика, верно? А теперь о фильме.
Вернувшись на родину с войны в Афганистане, бывшие теперь солдаты попытались обустроиться в изменившейся за время их отсутствия стране, но получалось у них из рук вон плохо. Подобрать себе боевых подруг и настругать по пьяни ребятишек они сумели, а вот найти работу, купить жильё или построить карьеру не выходило. Не привыкли они строить или покупать, душа тяготела к разрушению и грабежу. Их повторное объединение под знамёнами «кто не с нами, тот враг» было лишь вопросом времени, и Серёга Лихолетов стал тем самым атаманом, собравшим воедино осколки «великого войска» и обозвав получившуюся банду «Коминтерн». Ну да, тяготеют нацисты к латинским названиям, пусть даже хоть одна или две буквы будут на логотипе, но исключительно латиницей. А воины и рады — «свои» снова рядом, командир тоже из своих, и «чужие» обозначились чётко.
К этой шайке непонятным образом прибивается Герман Неволин по прозвищу Немец, который тоже прошёл войну в Афганистане, но в его сознании тесно переплелись и мораль гражданки, и военные понятия, и чёрт его знает что ещё. Как и все эти бывшие воины, Герман глубоко и возможно навсегда потерялся в ненастье житейских бурь, не сумев второй раз подряд перестроиться под изменившуюся обстановку. Лишь встреченная им Татьяна Куделина вселяет в жизнь Немца подобие смысла, но и ту уводит у него из под носа друг Лихолетов. У Серёги ведь есть квартира и мускулы, а у Немца за душой койка в общаге и потасканная видеокамера, так что Татьяна закономерно выбирает Лихолетова. Герман же привычно сглатывает и продолжает крутить баранку автобуса, доставляя «афганцев» на криминальные делишки и втайне мечтая о Татьяне.
Поначалу дела «Коминтерна» идут неплохо, но потом их успехи привлекают внимание других игроков на поприще больших денег — криминалитет, КГБ и милицию, хоть различий между ними не так уж и много. Лихолетова отправляют за решётку, делами начинает заправлять новый атаман по кличке Бычегор, и тут уж переход «афганцев» из категории «герои войны, помогающие детям» в категорию «такие же бандиты, только стрелять умеют лучше и в команде работают» становится очевиден даже Герману. Лихолетову надоедает Татьяна, и он отпускает её на свободу, прямо в объятия заждавшегося Немца. Бычегор погибает на разборке, его место занимает Гайдаржи, так что передел власти и смена порядков становится «афганцам» привычным занятием, наряду с рэкетом, убийствами и грабежами. А Герман просто счастлив как ребёнок, получивший от Деда Мороза заветную куклу в подарок.
Сериал снят в рваной манере, время в кадре бежит по своим законам, перекидывая зрителя по разным отрезкам судеб героев, как солдаты перекидывают в руках горячую картофелину. Хоп — и «афганцы» самовольно занимают квартиры в построенном вроде как для них доме, но который всесильный Комитет решил придержать для своих нужд. Хоп — и Герман прячет в лесу украденные им из инкассаторской машины деньги, неизменно вспоминая свою Танюшу, свою «Пуговку». Хоп — и вот «афганцы» под предводительством офицера из Комитета расстреливают из автоматов преступных лидеров, не гнушаясь попутно завалить и пару десятков ротозеев и прихлебал. За этими скачками не успеваешь рассмотреть глаза персонажей, не успеваешь понять и прочувствовать их судьбу. Что характерно, и не жаль никого, даже Германа, даже Татьяну. «Война, брат, дело такое». Какое? Да какая разница!
На меня сериал произвёл странное впечатление. Снят он жизненно, многие моменты до боли напоминают происходящее нынче или то, что произойдёт буквально на днях. Актёры играют неплохо, особенно я хотел бы отметить Яценко, но сопереживать не хочется никому из них. Наверное, не зря уходящие из жизни персонажи-«афганцы» перед самой кончиной вновь оказываются там, где прошли лучшие годы их жизни — в Афгане. Возможно, все они давно уже мертвы, а по земле бродили лишь злобные и мрачные тени оставшихся там ребят. Обманутая страна, люди в которой сплошь похожи на Яр-Саныча, ковыряющего носком ботинка обочину дороги под указателем «Ненастье». Но разве можно жалеть тех, кто сам был рад обманываться, кто с упоением сдирал с себя маску приличного человека, кто смачно вгрызался в отнятый у другого кусок? Кусок денег, жизни или счастья — не важно. Есть ли будущее у этой страны с отвратительным прошлым и таким же настоящим? Хочется верить, что есть, но сериал и картина за окном утверждают обратное.
Интересный факт
Сериал снят по мотивам романа «Ненастье» Алексея Иванова, экранизации произведений которого «Общага» (2020) и сериал «Пищеблок» (2021) могут оказаться кому-то знакомы.
Моя оценка: 7 из 10
